Владелец заводов, газет и пароходов... - Страница 63

- Благодарствуем!

Бережно приняв стопку рябиновки, старший родственник главного сельского богатея тут же ее употребил, проигнорировав при этом тарелку с закуской. Посидел в неподвижности, наслаждаясь послевкусием деревенской "амброзии", и совсем невпопад заметил:

- Я ведь тебя вот таким помню.

Рука его при этом ткнула куда-то себе в пупок и вернулась обратно на стол.

- А теперь эвон - большим человеком стал, с урядниками да старостами за руку запросто так здоровкаешься.

Вернее будет сказать, что это они первыми здоровались с купцом второй гильдии Савватеем Вожиным, не брезгуя при случае и шапку снять (старосты), или отдать честь (а это уже становые урядники). Ибо как-то так получилось, что именно из-за новоявленного купчины само Опалихино, и частично соседские села в эту весну даже и не кусочничали . Холодную, и очень, очень голодную весну одна тысяча восемьсот девяносто второго года! Всем у него находилась работа, и с деньгой, опять же, не обижал - а значит, было на что подкупить куль-другой ржи, или даже (гулять, так на полную!) пшеницы. Старики даже и вспомнить не могли, когда это в селе в последний раз была такая благодать! Молодежи вот, правда, сильно поубавилось - всем срочно захотелось маслоделами быть. Ну да это ничего, главное чтобы родных потом не забывали.

- Да. Большим человеком! Ты, главное, християнские заповеди не забывай, Савва, по совести живи. Потому как ОН-то все видит, все знает! Благодарствуем!

Еще одна стопка рябиновки ушла по назначению. В этот раз гость дорогой уделил внимание и картошке, и добавившимся к ней соленым груздям, отдавая должное хлебосольному хозяину и его хозяйке.

- Дядя Осип, ты уж давай не кружи вокруг да около. С твоими заходами, мы тут до первых петухов балакать будем. Ты вот просто скажи, чего хотел, и все. А?

- И скажу. Чего ж не сказать? Кума моего помнишь, Грегорея Фокича? Был вчера у меня, на тебя жаловался. Ты зачем Ваньку евойного обижаешь? Ладно, ты его с работы погнал - твое право, но задельное не платить, такого уговора не было. И мордовать до крови тоже!

Савва шумно вздохнул и слегка перекосился телом, наваливаясь локтем на столешницу. Пододвинул к себе свою и дядкину стопки, опять наполнил, и все так же молча вернул увесистую бутыль на место.

- За что его так, он сказал?

- А то! Ну выпил чутка, пошумел малость - с кем не бывает? Твои же обломы ему все нутро отбили, еще и вдвоем на одного! Не по-божески это, Савва, ой не по-божески!

- Обломы эти такие же мои, как и твои. И обиходили они его за дело. Ванька что, не говорил, что его мало что не с девки сняли, пьяного да бесштанного? А на чьи денежки он водку хлестал, тоже не говорил?

Для родича такое заявление оказалось неожиданным, однако он твердо стоял на своем:

- За водку, коль так, вычти, а остальное - наговоры! Девка та, небось, такая же невинная, как наша Авдотья. А ты, из-за какой-то там лахудры его, как нашкодившего щенка?!.. У него вот детки малые - как им теперь, когда кормилец лежит да охает?

- Что-то когда он между ног сироты безответной пристраивался, про детей своих не вспоминал!..

Глава семьи неожиданно даже для себя поперхнулся, вспомнив, что кроме него и дядьки, в доме есть еще дочь и жена. Причем последняя наверняка все прекрасно слышит, а первая, очень даже вероятно, подслушивает. Тяжелое молчание разбавилось резким звяканьем - Осип, не добившийся ни малейшего понимания от племяша, резко отодвинул пустую стопку. Встал, еще раз перекрестился на иконы, завершая тем самым свой визит, и перешагнул лавку.

- Дядка, да подожди ты!

Савватей не поленился сделать два шага и ухватить родственника за плечо, понуждая остановиться.

- Ты ж мне вместо отца.

Такое заявление сработало лучше любого тормоза, и дальше хозяин дома говорил без спешки, все больше и больше понижая голос.

- А говорим, прямо как чужие. Вот давай я тебе все сейчас обскажу, как есть, а ты меня с этим Ванькой и рассудишь. И вот тебе крест - как скажешь, так и сделаю.

Через минуту уровень настойки в очередной раз понизился, а вот картошку оба родственника дружно проигнорировали.

- Значит так. Ванька твой подрядился возить в школу муку и прочие съестные припасы. В городском лабазе взял, в лабаз при школе сдал, все просто. Дальше смотрим. Остатние пять разов он приезжал сильно навеселе...

- Так может он на свои кровные? А? По зимнему времени как не погреться в пути. Обычное дело!

Малость захмелевший Савва медленно, со значением покачал пальцем из стороны в сторону и продолжил, как будто его и не перебивали:

- И хлебушка была недостача. Малая. Как раз на четвертинку казенки. А? Молчишь? Ну тогда опять дальше смотрим. Кто девкам в школе проходу не дает, за задницы их щипает, похабень всякую говорит? А когда его по-хорошему предупредили, чтобы не дурковал - кто еще и сказал, что у меня в сродственниках ходит, и я им всем там покажу? Ванька сказал.

Дядка сидел, нахохлившись, и внимательно слушал. Не так ему все описывали, совсем не так!

- Раз предупредили, два предупредили... А за третий раз пусть благодарит, что в живых остался. Сторожа при школе мне никак не подчиняются, над ними мой бывший унтер начальствует. Ему что человека прибить, что чихнуть - невелика разница. Выше него же только благодетель наш, Александр Яковлевич. А как он за своих стоит, я тебе как-то уже рассказывал.

- И что, дурнушка эта малахольная, тоже - его?

- Как договор подписала - его, со всеми потрохами. И не такая уж и дурнушка, нормальная девка, на язык только бойкая слишком - через то и пострадала.